Итак, мы ознакомились с китайской точкой зрения на события на Даманском (опустим пока степень ее соответствия реальной действительности).
Ну а теперь познакомимся с другой точкой зрения – с Советского берега. В заголовке статьи написано «Взгляд с Севера» — потому что Россия для Китая – «Северный сосед». Географически, однако, всё несколько сложнее: река Уссури течет с юга на север, при этом западный берег – китайский, а восточный – наш. Поэтому сведения об участниках конфликта с китайской стороны будут носить заголовок «Запад», а с советской стороны – «Восток».
В статье я преимущественно буду ссылаться на факты из книги непосредственного участника событий, командира заставы «Кулебякины сопки», генерал-майора Виталия Дмитриевича Бубенина.
Начнём с описания китайских сил, задействованных в конфликте.
- Запад.
Первое, о чём хочется сказать: ни о какой «случайной встрече» китайских и советских пограничников не может быть и речи.
Это была заранее спланированная акция, необходимая прежде всего председателю КПК Мао Цзэдуну для отвлечения внимания граждан от внутренних проблем, связанных прежде всего с «Великой культурной революцией» (слышали такое выражение – «маленькая победоносная война»? – ну, вот, собственно…). Кстати, автор рассказа прямо упоминает об этом в своём тексте.
Свой интерес в стравливании СССР и КНР, безусловно, имели и наши «американские партнеры»… Впрочем, подробный анализ причин конфликта уведёт нас слишком далеко от рассматриваемой темы рукопашных поединков. Поэтому для себя отметим одно: «элемент случайности» в конфликте на Даманском отсутствовал. Юрий Иванович Дроздов, резидент первого главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР в Китае с 1964 по 1968 годы, писал в своей книге «Вымысел исключён» писал:
«Незадолго до штурма посольства хунвейбинами нашим сотрудникам удалось побывать в провинции Хэйлунцзян и Харбине и встретиться с нашими престарелыми соотечественниками. Один из них рассказал, что китайские власти выселили его с принадлежавшей ему пасеки, превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Представленная на нем местность отображает участок сопредельной советской территории. Старый 84-летний амурский казачий офицер этим был очень озадачен.
Мои западные коллеги, наблюдавшие за советско-китайскими пограничными отношениями, осторожно давали понять, что китайцы усиливают войсковую группировку на границе с СССР.
Мы обобщили эти и другие данные и направили сообщения в Центр, изложив просьбу проверить информацию средствами космической, радиотехнической, военной и пограничной разведки. Ответа не последовало.
Осенью 1967 г. я прилетел в Центр в отпуск, где мой прямой начальник заявил, что мои шифровки вгонят его в очередной инфаркт. Я промолчал. В нашем подразделении мне рассказали, что тревожная шифровка была направлена в инстанции, откуда вернулась с грозной резолюцией: «Проверить, если не подтвердится, резидента наказать».
Проверили. Все подтвердилось. Не извинились. Не принято.
В 1969 г. в районе, близком к пасеке, произошел известный вооруженный конфликт».
Короче, «сломанная рука Хромого лейтенанта» повлияла на возникновение конфликта чуть менее, чем никак. Хотя вообще-то СяоШаньдун – тот еще свин. Немного перефразируя Н.В.Гоголя, «оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же руки ломать?»
А кстати – мог ли в рукопашных схватках на Даманском участвовать такой персонаж, как СяоШаньдун, офицер китайского спецназа и мастер ушу?
Дать однозначный ответ на этот вопрос сложно. Прежде всего потому, что информация о вооруженных силах КНР является крайне закрытой. В силу этого мы даже не можем сказать, существовала ли в действительности «49-я полевая армия» (так же как и «предыдущие» по счету, с первой по сорок восьмую).
Тем не менее, мы (пока) вполне можем допустить, что армия с таким номером действительно существовала в составе НОАК, что в составе данной армии имелся полк специального назначения, и что бойцы спецназа принимали участие в советско-китайском конфликте. Тем более, что действия китайских военных 2 марта 1969 года вполне соответствуют тактике подразделений специального назначения (о чём будет сказано ближе к завершению статьи).
А вот дальше начинаются вопросы. Первым из них, безусловно, будет вопрос о том, действительно ли бойцы китайского спецназа обладали высоким мастерством в искусстве рукопашного боя? Как я уже упоминал, русскоязычные читатели восприняли написанный Хуем рассказ как документальное повествование. Например, у меня лично были знакомые, утверждавшие, что в китайском спецназе изучают «реальное боевое ушу», опираясь именно на прочтение обсуждаемого рассказа. Причём эти же самые люди, практически в то же самое время, весело смеялись над известной шуткой «При каких условиях боец спецназа может вступить в рукопашную схватку». Для тех, кто не помнит – напоминаю: для этого необходимо проебать на поле боя автомат, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет, каску; найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня или палки; найти на площадке такого же разъебая – и только после этого сойтись врукопашную.
Как видим, ситуация, описанная в рассказе, практически полностью соответствует шутке: две враждебных группы спецназа сходятся в схватке на абсолютно ровной (лёд реки Уссури) поверхности, без оружия. Абсолютному совпадению мешает только одна деталь – палки у сражающихся всё-таки присутствовали.
Тем не менее, наличие навыков рукопашки высокого уровня у бойцов китайского спецназа сомнений практически не вызывает. Во-первых, таковы уж китайские традиции – обучать армейскую элиту искусству фехтования и рукопашного боя (впрочем, таковы традиции не только китайские, но и, например, корейские – вспомним хотя бы очень известный в свое время северокорейский фильм «Приказ №027»). Во-вторых, запредельные физические кондиции и рукопашные умения бойцов спецназа часто призваны компенсировать нехватку у них современного оружия и специальных средств – это можно было наблюдать в бывших советских республиках после распада СССР, и примерно ту же ситуацию легко можно представить и в Китае времен культурной революции.
Зато уж точно являются выдумкой «перехваченные сообщения с советской стороны» об идентификации китайских спецназовцев на основании «новой боевой стойки» и т.п. Офицеры Советской армии, одной из самых современных и мощных армий того времени, попросту не стали бы обращать внимания на разный уровень владения приемами рукопашного боя. В век реактивных снарядов, баллистических ракет и атомных бомб влияние рукопашки на боеспособность армейских подразделений стремится к статистической погрешности, а следовательно – может не учитываться. По той же причине советские военные просто не разбирались в тонкостях боевых искусств настолько, чтобы делать какие-то выводы на основе разницы в боевых стойках, скорости и силе ударов и бросков.
Если мы почитаем мемуарную литературу – начиная с воспоминаний Карла Маннергейма, бывшего офицера российской армии, и продолжая книгами В.М.Примакова и других советских военспецов – без труда увидим, что никто из них не воспринимал китайские боевые искусства хоть сколько-нибудь серьезно. Да, отмечался высокий уровень фехтовального мастерства на традиционном оружии, да, европейцам казались удивительными усердие и самоотверженность китайцев в практике боевых искусств. Но при этом посмотрите, какие эпитеты использовались авторами для описания упражнений: «Нападая и отступая, они очень оригинально прыгали, то попарно, то собираясь в группу из восьми человек» (К.Маннергейм); «Во дворе гвардейцы исполнили танец «дао» (танец большого двуручного меча), состоящий из 25 фехтовальных фигур» (В.М.Примаков).
Обратите, кстати, внимание – в отрывках речь идёт исключительно о фехтовании, а не о рукопашных техниках.
Когда же доходит до чистой рукопашки – впечатления становятся совсем грустными. «Для тренировки члены общества «Ихэтуань» тузили друг друга кулаками в грудь и бока, вот почему их стали называть боксерами» (А.В.Благодатов). И совсем уж ниже плинтуса уронены китайские боевые искусства в книге Аркадия и Георгия Вайнеров «Эра милосердия» (та самая, по которой позже будет снят культовый сериал про Глеба Жеглова и Володю Шарапова): «Тихо здесь было, за забором. Из-за домов проникал сюда отсвет фонарей, с улицы доносился дребезг колес на разбитой мостовой. И в слабом отсвете я видел четкие фигуры Жеглова и его знающего человека, будто вырезанные из черной бумаги, как это очень ловко делал в фойе «Урана» инвалид всем желающим за рубль: вырезали и забыли наклеить на картон, и от этого они все время в разговоре шевелили руками, наклонялись друг к другу, и мне казалось, что они играют в китайский бокс — потычут пальцами, побарахтаются, разойдутся и снова бросаются в бессильную атаку».
Вот так – «в бессильную атаку». Комментарии, как говорится, излишни.
Но, возможно, именно на реке Уссури китайские военные явили всю мощь грозного армейского ушу, совершенно напрасно недооцененного высокомерными белыми людьми?
А вот тут мы подходим к следующему вопросу: кто именно участвовал в событиях на Даманском с китайской стороны?
И вот тут выяснится одна очень любопытная деталь. Военные не были единственными участниками конфликта.
Всё началось с «рыбаков» и рыбаков.
Почему в первом случае слово употреблено в кавычках? Вот как охарактеризовал китайских «рыбаков» Г.В.Авдеев, житель прибрежного поселка Нижне-Михайловка: «Да какие это рыбаки? Они и сети-то толком ставить не могут. Я недавно видел такого рыбака на Киркинском. Сидит в протоке на лодке и что-то там обозначает. А как поравнялся я с ним, так сразу морду в сторону прячет. Да никакие они не рыбаки. По одежде вроде рыбак, а морда незнакомая. Мы всех местных китайских рыбаков в лицо знаем. А эти не местные. Да что там говорить. Одним словом, шпионы это».
Да, конечно же, это были офицеры разведки, которые появились на месте будущих схваток с самого начала (двое из них были задержаны нашими пограничниками в начале зимы 1966-1967 года) – и, по всей видимости, оставались до самого конца. Но сами они в стычках, разумеется, не участвовали.
Следующая группа персонажей (также не принимавших личного участия в драках, а наблюдавших за ними со стороны) – это, безусловно, сотрудники китайских спецслужб. Каких именно спецслужб – сказать затруднительно: из открытых источников можно узнать, что на тот момент органов безопасности (аналога нашего КГБ) в Китае не было. Вероятно, это были или военные, или какая-то закрытая структура Коммунистической партии Китая (КПК). Но, как бы там ни было, именно эти люди являлись «кукловодами», организаторами всех провокационных мероприятий. Именно они планировали акции, подбирали исполнителей, направляли их действия, фиксировали происходящее на фото и видео. Кстати, именно они впервые отдали приказ на применение пресловутых палок – нюанс заключается в том, что палки использовались против своих же граждан, лояльно относившихся к Советскому Союзу, и не понимавших, зачем нужно подставлять головы под кулаки советских пограничников.
«Какие-то люди в униформе с военной выправкой с утра стали сгонять местное население поселка на площадь. Кто не выходил – просто вышвыривали из фанзы. Слышались крики и плач. Кого-то связывали и тащили на площадь. Затем ставили на колени и били палками. На площади проводился какой-то митинг. Выступали ораторы, затем все громко кричали и дружно поднимали кулаки вверх».
Итак, неблагонадежных жителей прибрежных поселков арестовывали и увозили, благонадежных – «накачивали» и использовали в провокационных действиях. Именно местные крестьяне стали на первом этапе основной ударной силой. Самая первая стычка состоялась 6 ноября 1967 года именно между рыбаками (на сей раз без кавычек – об этом чуть позже) и советскими пограничниками.
Наряду с местным гражданским населением, практически сразу же, в декабре 1967 года, к стычкам подключились и китайские пограничники с заставы Гунсы. Действовали они открыто, были одеты в военную форму – лишь оружие (так же, как и наши бойцы) держали за спиной.
Тем не менее, несмотря на психологическую накачку и угрозы, и местные жители, и пограничники недостаточно соответствовали тем задачам, которые были поставлены «кукловодами». Наши очевидцы неоднократно отмечали, что китайцы действовали неохотно, что называется – «из-под палки». В.Д.Бубенин пишет: «Мы знали, что жители приграничных районов Китая неохотно выходили н вяло участвовали в бесчинствах, устраиваемых спецслужбами на границе. У них, наверное, еще не успели вытравить из памяти добрососедские отношения с нами. Да и толком-то они не понимали, зачем их гнали на лед драться с советскими пограничниками. Да, они выходили, махали лозунгами, дубинами охаживали нас по головам, но было хорошо заметно, что делали это исключительно по приказу и под страхом наказания».
Неблагонадежным оказался даже начальник погранзаставы. «Командир китайского погранпоста просил Стрельникова пропустить его хотя бы один раз. Он с мольбой в голосе и красноречивыми жестами давал понять, что если он на сей раз не выполнит задачу — ему несдобровать. Китайский офицер знал, что за невыполнение приказа он будет жестоко наказан. И когда Стрельников растолковал ему, что не может выполнить его просьбу, офицер сразу обмяк, стоял глубоко задумчивый и отрешенный. Видно было, как глубоко он переживал трагизм своего положения».
И тогда сотрудники китайских спецслужб завезли на границу, что называется, «гражданских активистов» — хунвэйбинов и цзаофаней. Участие в конфликте этих персонажей позволяет очень сильно усомниться в том, что на Даманском вообще присутствовало традиционное китайское ушу, а также в том, что «СяоШаньдун» мог называть себя «мастером ушу» без риска для жизни.
Напомню, что хунвэйбинами (в переводе — «красные стражи») назывались группы радикально настроенной китайской молодёжи (старшие школьники и студенты – в среде молодых рабочих аналогичные группировки получили название «цзаофани»), боровшиеся, как обычно, «за всё хорошее – против всего плохого». В роли «всего плохого» в тот раз выступили так называемые «четыре пережитка»: «старое мышление», «старая культура», «старые привычки» и «старые обычаи».
Соответственно, в качестве носителей «четырех пережитков» под удар попали прежде всего наиболее культурные образованные слои населения – учителя и преподаватели, поэты и писатели (именно хунвэйбины повинны в смерти ЛаоШэ, автора «Волшебного копья», прекрасного рассказа о мире старого ушу), священники и монахи.
«Счастливая звезда» хунвэйбинов стремительно взошла в 1966-м – и столь же стремительно закатилась уже к концу 1967-го (в 1968-м их уже «добивали») . Но успели они многое.
Используемые хунвэйбинами и цзаофанями «методы классовой борьбы» проще всего охарактеризовать кратким словом из воровского жаргона — беспредел. «Революционный путь к светлому будущему» прокладывался путем уничтожения памятников культуры и искусства, разрушения дворцов, храмов и монастырей, сожжения книг и картин (что-то знакомое, да?) издевательств и избиений, пыток и убийств.
Даже председатель Мао, поначалу успешно использовавший хунвэйбинов для внутрипартийной борьбы, вскоре утратил рычаги управления этой вконец охуевающей от собственной опизденелости отморозью – и был вынужден использовать армию и народную милицию для их ликвидации (вполне вероятным, кстати, представляется отправка групп хунвэйбинов в район Даманского с целью их дальнейшей «утилизации»).
А какая связь между хунвэйбинами и ушу? А самая непосредственная. Не секрет, что ушу – это давно уже не просто метод рукопашного боя, и даже не просто боевое искусство: это огромный пласт традиционной китайской культуры, со своими обычаями, ритуалами, взаимоотношениями, литературой, сленгом. И как часть старой общенациональной культуры – ушу тоже попало под каток «Великой культурной революции» (1966-1976 г.г.). Занятия ушу были запрещены (кто-то продолжал заниматься ночью, кто-то бросал и спивался), ушу-гуани (залы для практики ушу) были закрыты, мастеров ушу избивали, калечили и ссылали в отдаленные провинции, в очередной раз разогнали немногочисленных шаолиньских монахов.
1967-1969 годы – это самый разгар «культурной революции». Заяви «СяоШаньдун» о том, что он является «мастером ушу» — боюсь, его либо прикопали бы прямо на острове Даманский, либо притопили бы в приграничной протоке. Да и не нужно было хунвэйбинам никакое ушу – как уже было сказано выше, они и без того вполне успешно «выпиливали» ушуистов, которым не помогли ни «смертельные копья пяти тигров», ни «драгоценные мечи Юйчан».
Тем не менее, ближе к развязке, зимой 1969 года, на границе действительно появились специалисты в силовых методах воздействия. Например, Герой Советского Союза Юрий Васильевич Бабанский вспоминал: «Наши-то парни и повыше, и поздоровее были. Но и китайцы не лыком шиты — ловкие, увёртливые; на кулак не лезут, всячески пытаются увернуться от наших ударов. Пока всех отмолотили, часа полтора прошло. Но без единого выстрела. Только по морде».
В.Д.Бубенин упоминает и о более подготовленных бойцах. Но об этом позже…
Продолжение следует…
старший инструктор РСОО ПРБИ «Тойквай»,
А. А. Норинский.
♦
Рукопашные схватки на Даманском. Взгляд с Севера. Ч-1.
Рукопашные схватки на Даманском. Взгляд с Севера. Ч-2.
Рукопашные схватки на Даманском. Взгляд с Севера. Ч-3.
Рукопашные схватки на Даманском. Взгляд с Севера. Ч-4.
Свежие комментарии